Про Петра Великого и про солдатаВот был Петр Великий. Так он, как ему только время свободное от черной работы, по улицам ходил, по кабакам, с народом беседовал. Большая ему от этого польза была. Увидит, к примеру, мастера, сейчас давай про евонное мастерство выпытывать: все научиться хотелось всему.

 Раз как-то приходит в кабак и попадается ему оборванный пьянчужка. Петр взял водки, а того не потчует.

 – Ты, – говорит Петр, – видно, ничего не умеешь. Уж больно обтрепан.

 – Нет, – говорит пьянчуга, – умею вот такое-то ремесло.

 – А как эту вещь делать?

 – Так вот!

 – Врешь, не так.

 – Сам ты врешь.

 Поднялся у них спор. И видит Петр: мастер перед им настоящий, хоть и пьяный. Сейчас он книжечку свою вынул и все порядком записал, а мастерового в лоск напоил.

 А то другой раз вот какое дело было. Поехал он в лес с борзой собакой зверье ловить. И пристигла его темная ночь. Ему бы назад повернуть, а он ночным временем и дальше, и дальше идет, да и заплутался совсем.

 Тут в чаще напал на него медведь и растерзал его охотную собаку. И так было Петру Великому эту охотную собаку жалко, что и сам бы, кажись, легче жизни решился.

 «Ах, – думает, – остался я ни при чем».

 И скружился он один в темном лесе: ночь, и две, и три ночевал.

 А в то же самое время новобранный солдатик, прослужа недолго – этак без году неделю, – из полка убежал. Шел лесом и наткнулся на Петра Великого.

 Смотрит Петр Великий на форму и сразу по форме видит, какого полка беглец.

 Солдат пешком идет, Петр Великий на коне едет, да и кричит ему:

 – А подь-ка, землячок, сюды!

 Землячок подошел.

 – Здравствуй, брат!

 – Здравствуй.

 – Ты чей будешь? Откуда?

 – А тебе что за надобность?

 – Да уж есть, коли спрашиваю. А ты мне скажи по совести – ты не бежал ли? Я ведь почему говорю? Я сам тоже бродяга.

 Ну, солдатик и признался, что бежавший.

 Остановился Петр, покалякал с ним.

 – Кто у вас ротный? Кто полковник?

 Солдат сказал кто.

 Петр вынул бумажку с карандашиком, это все записал и дальше спрашивает:

 – А с какого ты будешь году?

 – С такого-то.

 – Отчего бежал?

 – Да вина-то у меня небольшая – казенную пуговицу потерял. А только полковник меня за эту пуговицу м?кой замучил: кажен день бьет. Оттого и бежал.

 – Ну, а как, землячок, у вас в полку пища? Говядины по скольку варят?

 – А так варят – только славу делают. Да что ты все допрашиваешь? Ты сам говори. Ну, вот – как тебя звать?

 – Мать Петрушей кликала. А тебя?

 – Меня – Ванюшей. А что, Петряй, у вас в полку сытно кормят?

 – У нас – хорошо. По фунту говядины варят на каждого.

 – Ой ли?

 – Верное слово.

 Солдатик и руками развел:

 – Нет, у нас этого, Петруша, нет ничего. Было бы, я бы не сбежал.

 – Ну, а кашу-то, – Петр спрашивает, – круто варят?

 – Какое – круто! Такую варят, что крупинка за крупинкой, а на ложку не поймать.

 – Вон как!.. Ну, землячок, пойдем куды-нибудь.

 Долго ли, мало ли ехали, – вечер их пристигает, а лесу края нет. Видят они превеличающий дуб стоит, руками не обхватишь. Петр сейчас с седла долой и говорит солдату:

 – Ты, земляк, похрани моего коня, а я на дуб влезу, погляжу, нет ли где огонька.

 Полез он на дуб, а солдат круг коня ходит, снаряженье разглядывает. Вот и приметил он у седла чумоданчик небольшой, открыл его, заглянул – а там графинчик водочки.

 Ну, солдатик вынул его, да и потянул несколько из горлышка.

 – Ах, водочка, – говорит, – хороша!

 А Петр Великий тем временем рассмотрел: светится в незнаемой стороне маленький огонек.

 Слез он с дуба, подходит к своему коню, открывает чумоданчик, надо для радости глотнуть маленько. И теплей будет!

 Вынул графинчик, поглядел.

 – Ах, землячок, – говорит, – ты, знать, чумоданчик-то открывал?

 – Виноват, Петруша, открывал.

 – И водочки потянул?

 – Потянул несколько.

 – Ну, когда так, – потяни еще малость.

 А солдат и гораздо потянул. Было полно, а стало вполполно.

 – Ну, Ваня, – Петр Великий говорит, – ты на эти дела, видать, молодец.

 А уж солдатик-то разошелся.

 – И на другие, – говорит, – не плоше!

 Сел Петр Великий на своего коня и поехал прям в ту сторону, где огонек виднеется. А солдатик за ним вприпрыжку – хмельной. Прибыли к месту. Видят: преогромнейший двор, а войти никак невозможно. Ограда высока, и ворота на запоре. Стали стучать – ни ответу, ни привету... Что делать?

 Думали они, думали, как им туда влезть, солдатик и говорит:

 – Сойди-ка ты, Петруша, с коня.

 Петр Великий сошел, а солдат вскочил на коня и мах-махом прямо с седла во двор! Перепрыгнул через ворота и отпер их.

 Въехали они на двор, смотрят: где лежит рука человеческая, где голова...

 Петр Великий немножечко обр?бел.

 – Ах, – говорит, – землячок! Ведь не ладно! Кабы нам только живыми быть. Люди здесь, должно, нехорошие.

 А солдат – ничего.

 – Дай-ка, – говорит, – я еще потяну. Виднее будет.

 Вот он водочки еще потянул, взошел в сени, а потом и в комнаты. А там по всем стенам престрашные орудия навешаны – разные сабли, разные ружья... И сидит в горнице одна старая старуха.

 Солдатик, как выпивши, смелый. Он с грубостью на нее закричал:

 – А-а, старая ведьма! Тащи нам поесть! Да живо у меня!

 Старуха видит, что он шибко на нее наступает, сейчас собрала им на ужин кой-чего. Собрала – и подает на стол.

 – Водки подай!

 Она им по стакану водки подала.

 Солдатик приурезал, а Петр Великий и стакана в руки не берет, и водочку не пьет – неспокойно ему.

 – А что ж ты, земляк, не пьешь? – солдатик спрашивает. – Или обр?бел? Так полно. Двум смертям не бывать, одной не миновать. Я на то уж и пошел. Выпьем! Живы никому в руки не дадимся... Баушка! Ну-ка! Коню – овса! А нам – вина!

 Той делать нечего – насыпала коню овса, а им еще вина подает.

 Солдатик, что было у ней в печке жарено и варено, – все чисто поел, а потом и спрашивает:

 – А где ж, баушка, нам отдохнуть?

 Показала старуха на сушила.

 – Там и спите, – говорит.

 Вдруг – бряк, стук! И скачут! С колокольцами, с побрякушками... И гайкают, и свищут – разбойники едут.

 Старуха выбегла, ворота отперла, на двор их пустила.

 Они лошадей выпрягли, задали корму, заходят в дом.

 – Ну-ка, хозяйка, давай поесть!

 – Нечего, голубчики, нечего!

 – Как так?

 – Да к нам, невесть откуда, два солдата забрели. Все чисто поели. И меня-то чуть не прибили, окаянные!

 – Где ж они?

 – А вот на сушилах.

 – Ну, ладно. Пущай лежат до времени.

 Старуха печь растопила, сготовила ужин. Поужинали разбойники и полегли спать.

 Укладываются кто где и говорят промеж собой:

 – Надо их, солдат-то этих, убрать!

 – Поспеем еще. Пущай покуда лежат.

 Они, стало быть, и лежат себе на сушилах, ничего про свою судьбу не знают. Вот, как завечерело – вечерком, значит, – Петр Великий и говорит:

 – Как же быть, земляк?

 – А что?

 – Давай кониться, кому до полуночи спать, кому с полуночи. Обоим нам спать никак нельзя – похитят они нас!

 – Ну, давай!

 Стали кониться. Досталось Петруше караулить. Вот Петруша немножечко посидел, вздремнулось ему, он и повалился спать. А солдат не спит, на ногах стоит, думает.

 «Эка сонуля! А еще караулить взялся!»

 Середь ночи проснулся атаман разбойный. Встает, приказывает:

 – Ну-ка, ребята, идите двое! Угомоните их там!

 Один из разбойников и говорит:

 – А чего двоим-то делать? Мне и одному-то двоих мало.

 Надел свое орудие и побежал. Влез на лестницу – Петр Великий спит, а солдат во все глазыньки глядит.

 Только разбойник голову показал, он размахнулся шашкой – и долой голова! Снес с него голову.

 Атаман ждет-пождет: нет разбойника. Он другого послал. А солдат и другого так же.

 Петруша спит себе крепко, десятый сон видит, а солдат работает: который разбойник ни покажет голову, с кажного долой. И всех до одного порубил.

 Атаман думает: «Куды ребята делись? Идти-ка самому!»

 Подошел к лесенке, смотрит: их там цельная куча лежит.

 – А, так вон как! – вытащил шашку, айда наверх. Только голову показал, она с плеч и слетела. Все кончилось. Ну, и стало светать.

 А Петр Великий спит, ничего не чует. Лег на часок, а всю ночь проспал.

 Вот, на свету, будит солдат Петра.

 – Вставай, земляк! Открой-ка мне чумодан – я водочки потяну. Измучился.

 Петр Великий встал, подал ему водочки, да и посмотрел с лестницы вниз. Индо испугался.

 – Да кто ж это, Ваня, набил?

 – А, сонуля! Ты словно из дворян: всю ночь проспал, ничего не видел.

 Слезли они с сушил, идут к старухе.

 Солдат саблю вон и говорит ей строго:

 – Ну, старая ведьма, показывай, где у вас деньги лежат?

 Старуха испугалась – отпирает подвалы. А там этого золота, серебра – множество!

 Петр Великий говорит солдату:

 – Ну, земляк, насыпай себе казны!

 Ванюша набирает серебра-золота, сколько может, а Петруша рядом стоит – смотрит.

 Солдатик его и спрашивает:

 – А ты что ж, Петя, не насыпаешь?

 – Да мне, земляк, не надо.

 Взял немного для виду, а солдат кругом себя деньгами обсыпал.

 Спрашивает Петр у старухи:

 – А где же вот в такое-то место дорога?

 Вывела она их на дорогу.

 – Вот здесь, – говорит.

 Солдат поглядел направо, налево. Видит: правильная дорога, можно ехать.

 – Айда, – говорит.

 И поехали они.

 Долго ли, мало ли, выехали на свой трахт, к городу.

 Петр Великий видит – места знакомые, до дому близко, и говорит солдату:

 – Ну, земляк, прощай. Приходи ко мне в гости.

 – Да как мне тебя искать? Ведь меня там поймают.

 – Ничего, никто не тронет. Спроси только, где Петруша живет. Всякий доведет.

 Пришпорил лошадь свою и полетел, а солдат остался.

 Въезжает Петр Великий в город. А там караульных застав несколько. Солдаты, понятное дело, выбегают, ружья на караул – встречают его. А он им и приказывает:

 – Тут солдат прохожий пойдет, Петрушу будет спрашивать, так честь ему отдавать все равно как мне, и дорогу во дворец показать! – И поехал себе.

 Немного времени прошло, идет тот солдатик.

 Подходит к первой заставе. Караульные перед ним во фрунт. Честь отдают, будто царю.

 Он им сейчас – горсть золота.

 А сам думает:

 «Вот что, паршивый, наделал! Как они честь-то мне воздают. Знают, небось, что деньги водятся».

 И пошел дальше. У другой заставы – опять остановка:

 – Не знаете ли, ребята, где тут Петруша живет?

 – Как не знать! Извольте прямо идти.

 Он идет, идет...

 Покамест до царского дворца добрался, которы деньги были – все роздал. А дальше идти уже будто и некуда – перед самым дворцом стоит.

 Вот он и спрашивает у сторожей:

 – Где бы мне тут Петрушу найти?

 Они сразу дверь настежь и докладывают Петру Великому:

 – Так и так, ваше царское величество. Пришел тот солдат.

 Петр Великий надел на себя царскую одежу и вышел на крыльцо.

 Солдат видит, что царь, – сильно обр?бел. Ну, все-таки знает немножечко, как честь отдать, – отдал честь.

 Царь и стал его допрашивать:

 – Чей ты? Откуда?

 Солдат думает:

 «Ах, вот где попал! Ну и Петруша! Куды меня довел? Что мне теперь делать-то?»

 А делать-то и нечего. Вовсе плохо приходится. Подумал он, подумал, да и сознался царю:

 – Бежавший я, – говорит.

 Петр Великий поглядел на него со грозой и приказывает своей команде:

 – Взять его на три сутки на обвахту. А после трех суток отправить в Сибирь, навечно.

 Повели солдата. Он идет и только головкой поматывает. Посадили его. Солдат говорит себе:

 – Ай-да Петруша! Вот так да! Удружил!

 А Петр Великий надел на себя ту одежу, что в лесу носил, и приходит к нему на обвахту.

 – Здравствуй, земляк!

 – Здравствуй, брат Петруша! Хорошо ты делаешь, нечего сказать! Ведь тебе бы и живому не быть, кабы не я. Небось, сам знаешь, сколько я душ из-за тебя погубил! А ты до чего меня довел!

 – А что?

 – Да вот на обвахте сижу – на хлебе да на воде. Кружка воды, фунт хлеба – и все. А как здесь отсижу, в Сибирь погонят, в каторгу, навечно. Вот и пришел в гости!

 – Да кто тебе это сказал?

 – Кто! Петр Великий сам и сказал. Не поспоришь!

 – Погоди, земляк, я к нему схожу, попрошу, нельзя ль тебя лучше в старый полк отправить.

 – Эх, брат любезный, постарайся! Попомни и мою добродетель.

 Петр Великий тем же часом заходит в караулку и приказывает этого солдата взять и опять привесть к нему во дворец.

 Приводят его на крыльцо. Петр Великий является в царской одеже, берет его за руку и ведет прямо в залу, где трон стоит с балдахином.

 Сажает его на стул. А сам – за перегородочку, опять надел прежнюю одежу – охотницкую – и выходит:

 – Ну, здравствуй, земляк.

 У того и язык не ворочается. Сидит сам не свой – испугался больно. Тихохонько говорит:

 – Здравствуй, Петруша!

 А Петр и засмеялся.

 – Не робей, – говорит, – земляк! Останется без последствий. Что тебе царь сказал?

 – Ничего не сказал.

 – Ну, так я его сюды позову. Мы его переспросим.

 Ушел в другие двери и опять ворочается в царской одеже.

 – Здравствуй, земляк!

 – Здравия желаю, ваше царское величество.

 – Ну что – узн?ешь Петрушу?

 – Да кабы пришел, дак узнал бы.

 – А что, он на меня не смахивает ли?

 – Есть немножко.

 Петр Великий его по плечу похлопал, поцеловал и говорит:

 – Ну, спасибо тебе, землячок, что от смерти спас.

 Сел он и написал своеручное письмо: «Отправляется, мол, такой-то солдат на казенный счет в такой-то полк заступить на место полковника. А того полковника на его место – рядовым!»

 Ну, царская воля – закон. Так и сделали.