Был-жил на деревне хозяин – богатый, а скупой. Гостей не звал, нищим не подавал, все копил да копил. Ну, и собрал два котла серебряных денег.

 Собрал потаенно и по тайности в землю закопал, один – под овином, другой – в воротах.

 Так и умер мужик, а никому про те деньги не сказал – ни старухе, ни сынам.

 Вот и год минул. Был на деревне праздник. Пели, плясали до вторых петухов, а потом и по домам разбрелись.

 Шел с гулянки скрипач – развеселый паренек. Ему и беда – не беда, и нужда – не нужда. Была бы при нем его скрипица.

 Идет он, идет – для всех отыграл, для себя играет. Глаза закрыл, выводит тоньше тонкого... И вдруг – ах ты, мать честная! – провалился!..

 Да не в яму, не в болото, а прямо скрозь землю.

 Летел, летел и попал в ад – в самое тое место, где богатый мужик мучился.

 Поглядел на него скрипач – узнал.

 – Здравствуй, знакомой! – говорит.

 – Здравствуй, – отвечает мужик, – неладно ты сюда попал.

 – А что?

 – Как что? Да ведь здесь ад. В ад меня, голубчик, посадили.

 – Ах ты, беда какая! Да за что ж тебя, дядя, сюда?

 – А за деньги. Было у меня, братец, денег много, так я нищему-то полушки не подал, младенцу пряничка мятного не купил, думал: баловство! Все только копил да копил. Ну, стало быть, и накопил себе... Вот сейчас станут «они» меня мучить, палками бить, когтями терзать...

 Испугался скрипач.

 – А как же мне быть? – спрашивает. – Не ровен час и меня замучают!

 – А ты поди, схоронись на печке, за трубой, – может, и не приметят.

 Спрятался скрипач в уголок, а тут и набежали «ненаши». Стали богатого мужика бить-терзать, каленым железом жечь. Бьют да приговаривают:

 – Вот тебе, богатей, от нас, чертей! Тьму денег накопил, а спрятать не сумел. Туда закопал, что нам и сторожить-то невмоготу. В воротах б?сперечь ездят, лошади нам головы подковами поразбивали, а в овине цепами нас молотят.

 Излупили его, как сидорову козу, и убежали.

 Перевел дух мужик и говорит скрипачу:

 – Если выйдешь отсюдова, парень, скажи моим детям, чтобы взяли деньги: один котел у ворот закопан, другой – в овине, – и чтоб раздали на нищую братию. Все чтоб раздали – до полушки. Слышишь?

 – Слышу, дядя, слышу. Коли выйду живой – скажу. Да вот выйду ли?

 А уж старик ему опять кивает: прячься, мол, прячься!

 Он скорей – за трубу, а уж «ненаши»-то и воротились.

 Туда-сюда снуют, воздух нюхают.

 – Что это, – говорят, – здесь русским духом пахнет?

 – Да ведь вы по Руси ходили, вот русского духу и набрались, – говорит мужик.

 – Как бы не так!

 Стали они по всем углам шарить и нашли скрипача на печке.

 – Ха-ха-ха! – кричат. – Скрипач здесь! И со скрипицей.

 Стащили его вниз.

 – Ну, хочешь живой быть – играй!

 Он и заиграл. Играет-играет, играет-играет, играет-играет – три года без передышки играл. Под конец так уморился, что и рукой еле водит и глазами не глядит.

 «И что, – думает, – за диво! Бывало, играл я – в один вечер все струны изорву, а теперь третий год пилю, а все целы. Господи благослови!»

 Только сказал, – все струны и лопнули.

 – Ну, братцы, – говорит скрипач, – сами видите: лопнули струны! Не на чем больше играть! Отпустите уж вы меня домой, сделайте милость!

 – Постой, – говорит один нечистый, – у меня есть два бунта струн. Я тебе принесу.

 Сбегал и принес. Делать нечего – натянул скрипач струны. Взялся за смычок.

 – Ну, господи благослови!

 Опять струны лопнули!

 – Нет, ребята, не годятся мне ваши струны, – скрипач говорит. – У меня дома свои есть. Дайте – схожу.

 А «ненаши» его не пущают.

 – Нет, – кричат, – ты уйдешь!

 – Кто от вас уйдет? – говорит скрипач. – Ну, не верите, пошлите со мной кого-нибудь в провожатые.

 Они так и сделали: выбрали одного и послали наверх со скрипачом.

 Вот приходят они на деревню. Слышат: в крайней избе свадьбу справляют.

 – Сходим туда, – просит скрипач. – Давно я на свадьбе не был.

 – Сходим, пожалуй.

 Вошли в избу. Узнали все скрипача, обступили, кричат:

 – Где это ты, братец, три года пропадал?

 – На том свете был. Поднесите-ка винца поскорей.

 Ему подносят, потчуют его. А «ненаш» торопит: «Идем, скрипач!»

 – Погоди, дай хоть попить, погулять.

 Ну, выпили, закусили, опять выпили.

 – Идем, пора нам!

 – Что ты! Еще молодых не величали!

 А время идет – скоро петухам петь.

 – Что ж ты? Поздно.

 – Какое ж – поздно? Ранняя рань. Вот я еще песенку одну сыграю – и пойдем. Вам-то ведь три года играл...

 Взял он у музыканта скрипочку и заиграл.

 Нечистый говорит:

 – Брось!

 А он и не слушает. До той поры играл, пока петухи не запели.

 А как запели петухи – «ненаш»-то и пропал.

 Воротился скрипач на белый свет из тех краев, откуда и ходу нет.

 Утром пошел он к сынам того мужика богатого.

 – Так, мол, и так, – говорит. – Приказал вам батюшка деньги отрыть – один котел в овине закопан, а другой – в воротах. Отройте и раздайте все нищим, а то терпеть ему муку мученскую – отныне и до века.

 Братья взяли лопаты, стали рыть – так и есть: два котла! Ну, надо исполнять отцовскую волю.

 Вот начали они раздавать деньги по нищей братии – раздают, раздают, чем больше раздают, тем больше их прибавляется.

 Вывезли они эти котлы на перекресток. Кто ни едет мимо, всякий берет, сколько рукой захватит, а деньги все не сбывают.

 Что такое? Стали думать, как с этими деньгами быть.

 Один старик и говорит:

 – Вот что, братцы, нету в наших местах прямоезжего пути. К нам ли, от нас ли ехать – все в объезд. Где бы надо пять верст идти, мы пятьдесят гоним. Проложим мы на эти деньги прямоезжую дорогу. Великое будет людям облегченье.

 Так и приговорили. Выстроили прямоезжий мост на пять верст – и оба котла на это дело опорожнили.

 И вправду, с той поры другая жизнь пошла. Что было далеко, все близко стало. Не нарадуются люди новой дорожке. Кто ни пойдет, ни поедет по мосту, всяк примолвит:

 «Дай бог царство небесное тому, на чьи деньги построено».

 Услышал господь людскую молитву и велел ангелам своим небесным выпустить мужика из ада кромешного.

 А скрипач еще долго жил – на скрипице пилил.

 А как помер, так прямо в рай и пошел. В аду-то уж побывал, дак не ходить же во второй раз.